Этот довод решил дело в мою пользу; хозяин насупился и кликнул прислугу. Оказывается, в обеденном зале прибирались трое — вертлявая девчонка в кокетливом переднике, толстуха с глупым лицом и ещё одна, вислоносая и унылая, навеки засидевшаяся в девках дурнушка.
— Н-нет… — в один голос простонали братья.
Я устал. Тюрьма с вонючими тюфяками… Я не решался к ним притронуться и спал на голой лавке, а соседям по камере не надо было другого удовольствия, кроме как изловить на себе вошь и переправить мне под рубашку. Им казалось забавным, что я боюсь вшей…
— Значит, так, — сказал я яростно. — Алана моя жена. Даже если первую брачную ночь я прохрапел, как свинья, равнодушный и пьяный… Даже если я женился на ней по расчёту — всё равно она моя жена! Я за неё отвечаю! И если ты, скотина, немедленно не выпустишь её… Пеняй на себя!!
Славный мальчик. Добрый и непосредственный.
«А дева же среднего сословия, пробывшая по своей воле более получаса наедине с мужчиной, не связанным с ней родственными либо опекунскими узами, считается повинной в неподобающем поведении и наказывается публичным лишением девственности…»