Слово растеклось, как смола. Я подавил в себе острое желание подняться, бросить всё и брести на поиски кордегардии; орава стражников понемногу втягивалась обратно в потайной ход. Как вода, перегоняемая насосом.
Мне вдруг страшно захотелось натянуть на голову лысый парик. Припудрить нос, наклеить усы и и явиться пред очи зрителей — то-то удивилась бы дамочка с накладным бюстом! Фиглярничать, р-рогатая судьба, так со свистом…
Мы не стали нанимать нового кучера. Теперь нам ни к чему были лишние люди и лишние расходы; кроме того, ни один кучер не станет так погонять.
— Ты-ы… знаешь, что теперь с тобой будет? Ты-ы знаешь? Ты подняла руку на князя, грязная комедиантка, ты ещё будешь умолять меня, чтобы тебе отрубили одну только руку! Ты-ы…
Нас несло на отмель. Туда, где застыла в ожидании огромная колода; река намеревалась сделать из Эгерта Солля кровавую отбивную, а из нас — мясную похлёбку…
Ну хватит по столам скакать. Это эффектно, конечно, но беда, если хозяин выставит мне счёт за разбитую посуду.