«Погоди, Ретано. Не горячись… Я сниму с тебя приговор, будь уверен. Не приходи на рассвете — на рассвете я сплю. А утром, будь добр… у тебя есть какая-нибудь золотая вещь? Такая, чтобы и Алана знала её тоже?»
Дверь, казалось, готова была слететь с петель. Торопиться, на мой взгляд, было уже некуда.
Я сдержал стон. Перед глазами у меня стояло заплаканное лицо Танталь.
Я сжал губы. Тяжёлой походкой властелина двинулся по направлению к повозкам, и ранние зеваки, понемногу заполнявшие двор, метнулись кто куда. Наверное, я выглядел эффектно.
Нет, я не слышал крика Аланы и Танталь. Возможно, они завопили в один голос; время растянулось, плот встал дыбом, я оказался вдруг высоко-высоко над водой, так, что увидел разинувших рты людей на размытой набережной перед въездом в город…
— Безусловно. — Винные пары, имеющие свойство развязывать языки, в случае с Рекотарсом возымели прямо противоположное действие: он стал немногословен, прямо-таки молчалив.