Хотелось подойти к Арни, положить руку на плечо, обнять… Но если сбросит руку? Отстранится? В сердцах, потом остынет — но еще пучок ниточек порвется… А их и без того мало осталось…
Странно это звучало. Явный сарказм — но совершенно холодным голосом, словами, идущими через равные промежутки, без всякого подобия выражения и акцентирования. Стас облизнулся.
Но Серый хотел не есть. Он протягивал лапу, целя куда-то в боковое окно.
И дождались. Бавори поднесла руку к губам — кажется, там блеснуло что-то серебристое, свисток? — и всех баскеров словно петух в задницу клюнул. Подпрыгнули на месте и развернулись к Бавори.
— Ничего, потерпишь до утра. Днем кто-нибудь остановится, тогда кричи…
— Серый, ну отвали, а? Отстань… На, держи! Ыва, ыва!