– Своей подружке поплачься в жилетку. Вдруг она поможет.
– Это все, Костоправ, – прервал ход моих мыслей Одноглазый. – Все. Большие будут похороны.
– Спорим? Да, она будет терзаться совестью дня три-четыре, но пошлет. Потому что последнее письмо даст нам ключ.
Тот понял меня. Мы столкнем обоих вестников лицом к лицу. И посмотрим, не полетят ли искры. Одноглазый ухмыльнулся. Я посмотрел на Гоблина. Тот не возражал.
Он улыбнулся – слабо, почти скрытно. Мне стало неуютно. Мне было неуютно от всего, что он делал. Даже от его проклятой собаки, хотя она почти все время дрыхла. Как она одолела дорогу от Весла при такой лени? Работа-то нелегкая. А этот пес – клянусь! – даже жрать не торопился.
– Может, доставить сюда Душечку? Она могла бы…