Пока мы ели, я урывками, когда рот и руки были свободны, рассказывал свою историю. Было несколько тяжелых моментов, особенно когда я сообщил Душечке, что Ворон еще жив. Теперь, задним числом, я полагаю, что для меня это было тяжелее, чем для нее. Я ожидал, что она разволнуется или сорвется в истерику. Ничего подобного не случилось.