Обед. Пока мы жевали и готовились к предстоящему совещанию, на постоялый двор завернули солдаты. Спрашивали хозяина, не выходил ли кто из постояльцев ночью. Бравый старикан отверг такую возможность с ходу. Заявил, что спит на редкость чутко и непременно услышал, если б кто-то выходил.
Сущая правда. Но извинение слабое. Союзники должны быть союзниками. Летучие киты и манты обычно считают одно появление на равнине достаточным препятствием. Мне пришло в голову, что Взятые могли их подкупить.
За пустыню зацепилась огромная тень. В вышине плыл, бросая вызов Взятым, одинокий летучий кит. Порой до земли долетал едва слышный низкий рев. Первый раз слышу, чтобы кит говорил. Для них это признак ярости.
Вот с этим я готов был согласиться всецело. Взять бы эту фразу да ткнуть в нее кое-кого носом.
Все это время они имели в виду Следопыта и пса Жабодава. И Госпожу. Двое из трех перестали быть чужаками. Что сталось с псом Жабодавом, не знал никто. Даже менгиры не сумели его выследить.
Взмыл ковер с телом Боманца. Потом еще один. Я устроился на своем месте и принялся молиться, чтобы мы поскорее взлетели.