Он говорил без воплей, ругани и заламывания рук, как обычно в напускном гневе, а тихо, в настоящей ярости.
И были сны. Бесконечные кошмары. Когда-нибудь, если я проживу достаточно долго, если я переживу кошмар грядущий, я, может быть, запишу их, ибо в них – история бога, что есть Дерево, и твари, скованной его корнями. Нет. Наверное, нет. Достаточно описать одну жизнь, полную борьбы и ужаса. Мою собственную. Первой пошевелилась Госпожа. Потянулась и ущипнула меня. От боли встрепенулись нервы.
– Верю. Может, у моего сменщика хватит ума взять тебя за жабры.
Все, спотыкаясь и толкаясь, ринулись вниз.
– Держись за мной. Костоправ, – бросил Ильмо. – И ты. Следопыт. Одноглазый, есть там, внизу, что-нибудь?
Одноглазый ухмыльнулся. На мгновение в нем проснулся прежний бес.