Чего бы он ни напридумывал на этот раз, это его проблемы, так сказала она себе. Он или справится с ними молча, или поделится с ней, или они разрешатся сами собой. Она не станет приставать, выясняя, в чем дело. Уж на это-то ее прибалтийского здравого смысла вполне должно хватить.
Лучше бы не откладывалось. Лучше бы привели — и дело с концом.
— Давай! — приказал Иван и зажмурился. Он стоял в ванне — острые локти, выпуклые коленки, ребра все до одного можно пересчитать, ручки-палочки и ножки-дощечки. В кого он такой худющий? Степан усмехнулся. Утренний ритуал никогда не менялся. Просто сегодня он что-то отвлекся и про ритуал позабыл.
Что бы такое соврать ей, чтобы она ушла из дома и увела Ивана, пока он будет разбираться с Леночкой?
Спина внезапно похолодела, и трубка показалась тяжелой и непривычной, как боевая граната на учебных стрельбах.
— А если все это — она? — просипел Степан. — Ну, все, от начала до конца, она одна, а? Что ты тогда будешь делать, твою мать?! Увезешь ее на Сахалин и спрячешь в уссурийской тайге? На всю оставшуюся жизнь?! Ромео гребаный, твою мать!..