Вход в салон был незаперт, а когда я открыл дверь – ощутимо понесло гнилью. Сильно понесло, как поленом по обонянию, но гниль была… правильная, так, пожалуй, можно это назвать, как из не вывезенной помойки, не мертвяческая. Кот фыркнул и сдал назад, отказавшись заходить в такое плохое место. А я все же зашел.
Дверь в тот самый бокс, в котором убили две семьи, была распахнута. А возле нее происходила какая-то свалка. А затем я услышал отдаленный крик.
Город ничем не поразил, кроме разве что часто повторяющегося символа с игральных карт, по делу и не по делу нарисованного везде, где только можно. После него дорога разбежалась на две, причем через сотню километров эти "рукава" снова должны были слиться. Дорога слева была хайвэем, хоть и не "интерстейт", справа – локальной. Однако присмотревшись к карте, я обнаружил, что эта самая местная дорога населена все больше гольф-клубами и какими-то ресортами, а вот шоссе ведет дальше по местности пустынной. Подумав, я на нее и свернул.
Вообще-то многовато мертвечины для заброшенного контейнерного терминала, как мне кажется. Из города приходят или "за счет местных резервов" заселилось ими место? Кто знает, кто знает…
– В Калифорнии, – лаконично ответила она.
А вообще искупаться хочется. Просто глянул на эту самую прозрачную воду, холодную даже на вид, и понял, что если в нее не залезу – умру, от тоски и стресса. Два дня пути по пустыне. Кондиционер в кабине не включали, все равно окна из-за решеток не закрываются, а лишний бензин он поджирает. В результате весь в липком поту, одежда тоже какая-то неправильная, в ботинках не пойми что творится.