– И что? – я прищурился, глядя в ее испуганное и растерянное лицо.
– Вижу, – кивнул я, указав рукой на воду в болтах, – Тут вообще все нефтью загажено.
– А чем ты занимался в порту? – спросил я.
– Точно не помню, но не больше десяти тысяч, – задумавшись, ответил он.
Самоубийцу похоронили прямо на месте гибели. Копать в сухой пустынной почве было легко, и уже через двадцать минут была готова глубокая могила, а кто-то из его компании вполне осмысленно и грамотно прочитал молитву. А затем все снова разошлись по машинам и поехали дальше, хоть и в явно подавленном настроении.
Затем пришла очередь кают экипажа – были здесь и такие, скромные, маленькие, с откидными койками – владелец такой большой лодки сам управлять ей не мог, нанимал людей для выходов в море. И как раз возле машинного отсека. При откинутых полках туда влезло двадцать четыре бочки, после чего мы сочли запас достаточным, перегружать тоже боялись, а сколько всего можно загрузить – понятия не имели, мануал про это молчал. Грузить что-то на палубы опасались – и шланг не везде дотянется, и опять же боялись нанести ущерб остойчивости яхты – ей через океан идти, а там всякое бывает. Все вниз, как можно ближе к днищу, чтобы как Ванька-встанька.