— Я и сама на это надеюсь. — Сестра Элиот повернулась к моим родным, которые неловко стояли в стороне. — Бакли, у мамы и Линдси руки заняты. Кресло поручается тебе.
— Знай: мы не так уж далеко, — сказала я. — Мы все время здесь. С нами можно разговаривать, о нас можно думать. И в этом нет ничего страшного, никакой трагедии.
Именно в тот день бабушка Линн, выйдя на кухню, подарила Бакли книгу по садоводству. При этом она доходчиво объяснила, как из семян появляются растения. Сообщила, что ненавистная ему редиска — это самый скороспелый овощ и что обожаемые им цветы тоже можно выращивать из семян. Постепенно научила его распознавать циннии, ноготки, анютины глазки, сирень, гвоздику, петунию и вьюнки.
Когда-то я объявила Линдси, что не собираюсь заводить детей, и в возрасте десяти лет полгода рассказывала всем взрослым, если, конечно, те не отказывались слушать, как пойду к врачу, чтобы мне перевязали трубы. Я очень смутно представляла такую операцию, но внушила себе, что это суровая необходимость. Папа от души хохотал.
— Бакли, — проговорила она, — пошли наверх. Возьму тебя к себе.
В четыре часа родители наконец-то столкнулись в гостиной, войдя через разные двери.