Вот я, наверно, и подумала, что мистер Гарви — большой оригинал, но землянка у него получилась на славу, там было тепло, и мне захотелось разузнать, как он ее выкопал, чем укрепил и где всему этому научился.
Из-за того, что мистер Гарви навалился сверху, мне приходилось слушать и его сердцебиение, и мое собственное. У меня сердце по-кроличьи трепыхалось, а у него бухало кувалдой, но глухо, как через подушку. Наши тела соприкасались, меня трясло, и тут нахлынуло осознание главного. После такого кошмара я осталась жива. Вот так. Я дышала. Слушала его сердце. Чувствовала, как смердит у него изо рта. От черной земли тоже исходила вонь — отвратительная вонь сырой грязи, где копошатся черви и прочие твари. От этого хотелось орать сутки напролет.
Спросив у папы разрешения заняться огородом, который при маме содержался в образцовом порядке, в ответ он услышал: «Валяй, Бак, каждый сходит с ума по-своему».
— Ты когда-нибудь задумывался, где покоится тело Сюзи Сэлмон? — спросила Рут.
Мама подложила ему под спину и шею поролоновые подушки.
— Как же так? — беспомощно спросила Линдси.