— Над нами больше не висит этот поганый, долбанный колледж! — выкрикнул Сэмюел.
Моего брата не пришлось долго уговаривать. Его развеселило, что кто-то может командовать его мамой.
На первых порах это и было игрой. Мы втроем разбегались по комнатам, чтобы переодеться в махровые халаты. Потом собирались внизу и, взявшись за руки, шествовали в розовую ванную.
Мой отец был еще в операционной; мама расхаживала по коридору у поста медсестер. Она приехала в плаще, накинутом прямо на тонкую ночную сорочку. На ногах домашние тапочки, похожие на балетные пуанты. Волосы распущены по плечам — ни в карманах, ни в сумочке, как назло, не завалялось ни одной круглой резинки. Только губы привычно подкрашены ярко-алым.
— Что с тобой стряслось? — недоуменно спросил он.
— Бакли? — неуверенно позвала мама, не подготовив выражение лица. Она была собой — уж какая есть.