— Ради Бога, сжальтесь надо мной! — закричал он. — Подумайте о моем отце, о моей матери. Это убьет их! Я никогда не воровал, никогда! Это не повторится, клянусь вам! Я поклянусь вам на Библии! О, не доводите этого дела до суда! Ради Христа, не доводите дела до суда!
— Что здесь? — спросил он, стукнув по несгораемому шкафу.
— Грубый почерк, — пробормотал Холмс. — Уверен, что это почерк не вашего мужа, сударыня.
— Говорите либо с нами обоими, либо не говорите. В присутствии этого джентльмена вы можете сказать все, что сказали бы мне с глазу на глаз.
— Ничего не думаю, — ответил я откровенно. — Дело это представляется мне совершенно таинственным.
— Вы, доктор, собираетесь, конечно, идти домой, — сказал он, когда концерт кончился.