Я проскользнула в дверь и дружелюбно улыбнулась недоуменно уставившимся на меня офицерам.
Голос был негромкий. Я взялась за ручку.
Джервек вновь повернулся к стеклянной стене. Я отступила ему за спину, одновременно вынимая носовые фильтры. Запахи обрушились со всех сторон, как оглушительная какофония - и как обычно, я на мгновение ослепла и оглохла, перестав воспринимать мир даже осязанием... Металла, так много металла вокруг, и пластика, и еще оружия... И запах тысяч ног, ходивших по этому коридору, и запах сотен рук, касавшихся этих стен... Ближе, ближе, еще ближе - я, наконец, сумела вычленить из нагромождения запахов запах стоявшего передо мной человека. Запах полковника Джервека. Запах здорового... почти здорового половозрелого мужчины, запах его любимого одеколона (кстати, не самого худшего на свете), кожи, волос, потовых и половых желез; запахи, которые он и сам не мог учуять, и которые не чуял никто из окружающих. Я вдохнула еще раз, запоминая, отсеивая, укладывая в свою копилку запахов, и вернула на место фильтры.
Его глаза блестели в темноте. Даже сейчас он был для меня почти так же притягателен... почти... и в этом все дело. В одном коротком слове с огромным и емким для меня смыслом.
Ольсен кинул на меня последний отчаянный взгляд - и вылетел за дверь. Я рухнула на койку.
- Наверное, уже завтра вы будете дома. Вы рады?