– Ладно-ладно, смейся, – мальчик старался сохранить суровый вид, – мы все равно великие воины и победили этих трусливых койотов, а если полезут еще, то в следующий раз им придется и похуже…
– Цо се стало, ясочко моя? Напугали они тебя опять?
– Так ей некуда, должно быть. – Геша опирался о черенок грабель и смотрел в наглое, синее, весеннее небо. – Знаешь, малáя, у нас тут не особо козы́рное место… Раз уж она сюда сама нанялась, значит, больше нигде ее и не ждут…
– Мама, я не устаю от собак. Я устаю от их хозяев. Они все какие-то… какие-то ленивые, бессердечные и тупые. Мне теперь кажется, что все люди – ленивые, бессердечные и тупые… Нет, я знаю, что это не так, – есть ты, есть Геша, есть Юлька… Но мне все время приходится себе об этом напоминать… Нарочно… А если не напоминаю, то думаю, что все люди… Ну, в общем… Плохо думаю обо всех людях. И от этого устаю.
– Я работаю в министерстве, – сдержанно ответил Олег Юрьевич. – А при чем здесь?..
Я свистнула в два пальца, лошадь оглянулась и побежала ко мне, смешно переваливаясь – была у нее такая домашняя рысь, не для работы.