Вышла из комнаты, закрыла дверь, проверила ее на прочность, подумав, что надо бы шпингалет приладить, и прилепила лейкопластырем все свои листовки, после чего дунула в школу. Первый урок должен был вот-вот закончиться.
– Ань, а давай купим ей комбинезон? – Отчим приобнял маму за плечи и прижал к себе. – Глядишь, может, втянется и потом еще чего захочет, а? Сперва – джинсы, потом – юбку, так и пойдет. Сколько денег надо, Гло?
– Нет, плохих лошадей не бывает, это точно… Если лошадь делает гадости, значит, у нее есть на то резоны, – сказала я.
Я не умела просить, и спорить, и ныть. Если мне что-то запрещали, я этого не делала или сама находила способ обойти запрет. Но сейчас я не знала, как быть.
Не знаю, что стало бы со мной, если бы меня так затюкивали от рождения, возможно, я выросла бы унылым злыднем, но мне повезло: боги моего детства были дружелюбными и спокойными, и я привыкла относиться к миру так же, как они.
Мы благоразумно не стали распостраняться о купании в пруду и выволокли во двор большую оцинкованную лохань. Тетя Галя наносила воды и усадила нас мыться.