– Та невже ж собачка? – Старуха отдернула руку и заулыбалась. – От же ж и напридумует Господь всякой твари!
– Молодец, молодец. Не бойся, я тебя держу. Отпускай ручки. Совсем отпускай, просто раскинь их в стороны, будто ты птичка. Мы же летим, чувствуешь? Летим!
Зоська, кряхтя и фыркая, медленно подогнула задние ноги и грузно опустилась на круп. Собаки шарахнулись в стороны, Зося же села чуть набок, растопырившись и вывалив брюхо, как щенная сука в жару, вытянула шею, задрала верхнюю губу, обнажив огромные зубы, и длинно, издевательски заржала – она всегда так делала, выполняя этот трюк, то ли оттого, что усилия ее увенчались успехом, то ли оттого, что люди обычно смеялись, глядя на сидящую лошадь, а лошади, как и кошки, склонны к подражанию. Но в этот раз лыко было в строку.
Проглотив на радостях распроклятое яблоко, выхлебав полстакана молока и расцеловав деда, я понеслась в школу.
– Подумаешь, очень надо, вот вернется Лиля…
– Вера, та не кричи так, то ж ужик, – сказала она, присмотревшись.