Легко, все это выглядело так легко, как полет утки-мандаринки над тихой водой ясным бестрепетным утром.
Дед мой происходил из беднейших польских крестьян и был убежденным, искренним коммунистом. После Гражданской самоучкой поступил в Тимирязевскую академию (в школе не учился, какая уж школа – то нищета беспросветная, то война), потом двадцать лет оттрубил председателем колхоза, а потом партия сказала «надо» – и его забрали в город «на руководящую работу».
– Генрих, что ты морочишь ребенку голову? Ей давно пора спать!
Теперь я хочу исполнить короткую песнь славы в честь кумира нашего детства – Мити Гайкина.
Я освободила ему стремя, и он слез сам. Подмигнув ему на прощанье, я втащила в седло следующего.
– Маму не жалко? – спросила я, когда мы с дедом устроились на переднем сиденье «Волги». – Ей же сразу донесут…