– Не знаю. Только в книжках пишут, что женщины после этого в крови и одежда у них рваная, они кричат и всех проклинают. А мне есть кого проклянуть. – Я вытерла набежавшую со лба кровь и злобно сплюнула.
– Я все проверю, Георгий Андреевич, помогу, – пообещал он.
Федор Сергеевич пошел к фигуранту, а потом махнул мне рукой.
Первый год был страшным, и, если вы никогда не видели, как выглядит отчаянное, безнадежное, черное вдовство, вам повезло. Мама похудела, как-то нехорошо потемнела лицом и все время плакала. Два раза ей становилось совсем плохо – сердце, ее увозила «скорая». Спасали.
– А можно его погладить? – спросил он, указывая на Баядера, который стоял, уткнувшись мордой в плечо хозяину.
– Елена, не гримасничай! – одернула ее Елена Антоновна. – Глория хочет посмотреть вещи.