Бабай был первоклассным мастером и делал все, что хотел. То есть я хочу сказать, все, чего он хотел, у него получалось, и все эти его шелковые рубахи и другой выпендреж ничуть не мешали. А еще его любили лошади и совсем не боялись. Наверное, только лошади да мы с Гешей и не боялись Бабая, остальным он внушал трепет – и ученикам, и конюхам, и даже директору парка.
– А, Геш, не обращай внимания. Это я как вшивый о бане… Все про Балхаша… Вот что за люди, а? Наговорят о собаке всякого, а на самом деле… Знаешь, о чем я подумала? Хорошо, что я не средневековый рыцарь…
Наш плац вплотную примыкал к крытому манежу, с одной стороны ограждение замыкала бетонная стена. Вот в эту стену Напалм, замысливший коварство, пока я ловила ворон, и шарахнулся боком со всей дури.
Бабаев велел нам убраться из манежа, освободить круг и пустил Баядера галопом. Баядер шел сосредоточенно и ровно, словно был приличный конь, а не полоумный злобный зверь, которого мы видели вчера, Бабай порхал вокруг него, как нетопырь, – легкий, цепкий, хищно-быстрый, широкие рукава черной рубахи полощутся по ветру.
А мы с Балхашем остались. Пес даже головы не повернул вслед своим хозяевам – бывшему и нынешнему, так и стоял, понурившись.
Когда выросла новая ключица, я вернулась к своим обычным занятиям – конюшня, отбивка денников, тренировки, пробежки, школа, уроки, но теперь были еще прогулка по книжным лавочкам и почти каждое воскресенье – книжный клуб.