Но на следующий день Ира не пришла. Она вообще больше не пришла – Джоник потом нам сказал, что она уволилась, написала заявление в дирекцию, и все, коневозку за Аяксом скоро пришлют.
– Омар Оскарович, лошади у нас не приучены к битью. Только напугаете зря. Вы скажите, что надо, и мы все сделаем.
Алик был обычным мальчиком с ключом на шее, все сам, целыми днями торчал на площадке со своим Амуром. Отца почти не видел, мать все время на работе. Он не жаловался, родители его не обижали, просто не обращали на него особенного внимания, ну ребенок и ребенок. Да многие так.
Мне нравилось чистить папиных гончих – и то, как они жмурятся от удовольствия и как дробно стучат задней лапой об пол (типа, это я сам так здорово чешусь, а вы, девушка, со щеткой со своей – нелепая случайность в моей жизни).
– Абижаешь, да? – сказала я с бабаевской интонацией. – У меня их восемнадцать штук. Мы с дедушкой собираем…
Это был сладкий сон тех самых романтичных девочек – маленькая (может быть, слишком маленькая) золотисто-гнедая кобылка. Косые плечи, подвижные уши, гибкая шея, легкая голова, темная грива и, да, белая звездочка во лбу. Меня словно несильно толкнули в грудь, дыхание сбилось, я пошла к лошади как лунатик.