У меня пересохло горло, страшно хотелось пить, но замолчать было нельзя – глаз у пса был все еще нехороший, оловянный, тугой.
Геша смешил их, льстил им, выслушивал их, они ему нравились – и от этого начинали нравиться и себе. С ним было легко.
Около каких-то кустов я вытащила из кармана оттаявшую шапку и бросила Ричарду охранять, но с третьего раза пес таки понял, куда я собираюсь идти – без него, без охраны, в такое страшное место! – и стал виться вокруг меня.
– Да. – Мальчишка глубоко вздохнул и постарался расслабиться. На темечке у него торчал смешной русый вихор, голова едва доставала мне до подбородка.
Геша говорил: «У тебя всегда есть тридцать секунд. Ну почти всегда».
– Нет уж, в лес я их верхами не повезу, они ж первогодки, в седле держатся кое-как.