– Папа, замолчи, – попросила я, – так еще хуже.
В первый раз, на радость Ире, мы прошли скверно. Я прохлопала ушами, и Напалм сбил брус.
– Здравствуй, Катюша, – сказал Федор Сергеевич, и я поняла, что никакой это не мальчик, а милая, маленькая, коротко стриженная женщина, очень хорошенькая.
Плац у нас был новенький, с иголочки, просторный и с хорошим, упругим грунтом. Неподалеку за ограждением был навален пестрый конкурный конструктор – брусья, шлакбаумы, заборы, херделя, стойки.
Я говорила Мишеньке специальный код «лежать – нельзя – игра», мальчишка же должен был виснуть у пса на ошейнике и предупреждать ором дерущихся, если вдруг что.
– Пап, а она настоящая волшебница? – через некоторое время спросила я. – Разве они бывают?