— Как вы смеете разговаривать со мной таким тоном? Как вы смеете!? — я не боялась ее, нисколько не боялась. — Вы уговорили меня сшить это белое платье и надеть его вчера. Если бы не вы, мне никогда не пришла бы в голову такая мысль. Вы хотели расстроить мистера де Винтера. Неужели вы считаете, что он еще недостаточно настрадался? Или вы надеетесь, что его горе и страдание вернут к жизни миссис де Винтер?
На месте мистера де Винтера я бы сделала эти балы регулярными и чтобы все носили примерно одни и те же костюмы каждый год.
— Фрэнк, — в отчаянье сказала я, — я понимаю, что вы не можете объяснить себе, почему я задаю вам такую массу вопросов. Поверьте, что мною руководит вовсе не любопытство. Просто я чувствую себя здесь, в Мандерли, такой никчемной и ненужной, и особенно потому, что все сравнивают меня с Ребеккой и думают: и что в ней нашел Максим? Никто этого понять не может. Я чувствую, что мне не следовало выходить замуж за Максима, когда все кругом повторяют: как резко она отличается от Ребекки!
Ее тело вернулось вместе с лодкой, носившей пророческое название «Возвращаюсь», но я навеки освободилась от нее.
Он оборвал свою речь, так как в комнату вошел Максим.
— И если Макс думает, — продолжал он, глядя на меня с наглой усмешкой, — что он будет жить и дальше веселой и беззаботной жизнью, он ошибается. Я постараюсь, чтобы ему воздали по заслугам. Я отомщу за Ребекку. Этот старый идиот судья вынес приговор, гласящий, что Ребекка покончила жизнь самоубийством. Но мы-то с вами знаем, что дело было не так.