— Продолжай, — настойчиво попросил Мэтт, но глаза его зажглись каким-то странным светом.
— Уже начало двенадцатого. Пожалуй, пора спать.
Дверь открыл шофер — телохранитель Мэтта в измятых черных брюках и белой сорочке с закатанными рукавами.
Он уже осудил ее и вынес приговор… а для Мередит, стремившейся, чтобы между ними не было ничего, кроме правды, пытавшейся заставить его понять и, возможно, простить, эти холодные слова показались пожизненным заключением в чистилище.
— Я все-таки не понимаю, — взорвалась она, вскакивая. — В тот день за обедом, Мэтт казалось, вот-вот согласится на все… пока ему не позвонили насчет комиссии по районированию. Теперь я объясняю, что добилась положительного решения, а он даже не желает слушать.
— О вас? — небрежно бросил Фаррел. И, дождавшись кивка, бросил в стакан кубики льда и начал спокойно, бесстрастно рассказывать подробности из жизни Стюарта, от которых совершенно потрясенному адвокату стало немного не по себе.