— Джимми, принесите мистеру Фаррелу скотч с водой.
Он быстро опрокинул ее на спину, обжигая безумными поцелуями, и волшебство вспыхнуло снова, совсем как полтора месяца назад, только на этот раз совершенно по-другому, потому что горело жарче, свиваясь в буйный сладостный вихрь. Вихрь, который теперь значил гораздо больше для них обоих.
— Элениум или аспирин? — осведомился он тем же бесстрастным тоном, но уголки рта подрагивали в невольной улыбке, и Мередит поняла, что все это время Мэтт над ней подшучивал. Благодарность и облегчение затопили ее, и она впервые взглянула на него без сомнений и страха.
— По-моему, это только начало. Твой отец возненавидел меня с первого взгляда.
Он медленно, явно занятый своими невеселыми мыслями, положил трубку на рычаг.
За этим последовало долгое молчание. Оба не шевелились, если не считать того, что Мэтт осторожно ласкал большим пальцем нежную шею. Они словно чувствовали, что сейчас, в следующее мгновение предстоит сделать первый шаг по неведомой и, возможно, опасной дороге. Мередит ощущала это подсознательно, Мэтт понимал совершенно ясно, однако было что-то бесконечно верное и правильное в том, что они собирались сделать. Мередит больше не была богатой наследницей из другого мира, она стала просто женщиной, которой Мэтт хотел обладать с того момента, как увидел впервые. И теперь эта женщина сидела рядом, и светлые пряди волос разметались по его руке густыми атласными струями.