– Очень хорошо. Пришлите его ко мне, пожалуйста.
Заржала лошадь – это не было похоже на сытое довольное ржание, в нем сквозило смятенье. В ответ заржала другая. Раздался двойной удар – одна из этих чистокровных лягнула дверь задними копытами.
(но мы же не разговариваем – ее губы не двигаются)
Таксист повернул голову на голос, но Энди дал мысленный посыл – совсем небольшой. Боль кинжалом пронзила ему голову и тут же отпустила, оставив несильное ощущение, подобно утренней ноющей боли – так бывает, когда отлежишь шею.
Он подвел палец к спусковому крючку и нашел перекрестьем оптического прицела ямку на шее. Если есть на то воля.
Было десять минут первого ночи. В холле аэровокзала толпились ранние пассажиры: военнослужащие, возвращавшиеся из отпусков; суматошные женщины, пасущие потягивающихся, невыспавшихся детей; усталые бизнесмены с мешками под глазами; длинноволосые ребята-туристы в больших сапогах, у некоторых рюкзаки за плечами, одна пара с зачехленными теннисными ракетками. Радио объявляло прибытие и отправление самолетов, направляло людей туда-сюда, словно какой-то могущественный голос во сне.