Девушка уперлась в пол и потянула что было сил. Увы, сил у нее было не столько, чтобы пересилить Омордня. Рывок туда, рывок сюда, и Георг вернулся в исходную точку. Рывок туда, рывок сюда. Инструктор застонал.
– По контракту ты, наемник, должен сдать девчонку хозяину! И на этом твой контракт кончается! – уже не булькал, а плевался паром Хамелеон, четырьмя жирными струями вытекая из пальцев рьщаря. – А что там будет потом, праздничный ужин или песни-пляски, тебя не касается!
Когда очередь дошла до Мари, выяснилось, что она в очереди последняя. На плацу остались только майор, печальный лейтенант О. и ее «этот господин», пожилой усач, единственный человек в настоящей полицейской форме с нашивками старшего инспектора. Правда, форма была не слишком новой. Увидев, кто ему достался, полицейский скривился, как пьяница при виде безалкогольного пива. Мари немедленно зарделась. Инструктор издал отчетливый вздох страдания, его усы печально поникли. Мари почувствовала, что краска заливает не только щеки, но и уши. Полицейский, поняв, что Аленький Цветочек ему не померещилась, махнул рукой, понурился и зашагал с плаца. Судя по всему, вешаться.
Курсантка покорилась. Так уж повелось в их семье – сейчас и не вспомнить почему – но именинник в день рождения был самой бесправной личностью. Его безжалостно заставляли принимать все знаки внимания – от безразмерных стихотворных поздравлений до великанских кремовых тортов, выполненных под девизом «Смерть фигуре!».
– Парикмахер в полицейской школе. Считается, что он очень хорошо…
– Здорово! Ура! – закричала та. – У меня еще две пары одинаковых туфель есть. – Ирэн молниеносно опрыскала себя и сестру подарочными духами. – Теперь нас никто не различит. Пошли быстрее на улицу, чтобы все смогли посмотреть.