Она благодарно улыбнулась. – Нет, сир. Теперь, когда из них исчез этот неуместный политический аспект, то, думаю, мы с Майлзом сумеем справиться сами.
Никки опасливо кивнул. Нет, таким бледным он выглядит просто потому, что одет в черное, убеждала себя Катерина. Его единственный приличный костюм; в последний раз он надевал его на похороны отца. Мерзкую иронию этого момента Катерина приучила себя не замечать. Она и сама предпочла надеть траурное платье. Ее поседневный черный с серым наряд был слегка поношенным, но таким, как должно. По крайней мере, чистым и отглаженным. Волосы она с должной строгостью убрала назад и заплела в узел на затылке. Тайно подбадривая себя, она коснулась выпуклости маленького кулона-планеты, спрятанного под ее черной, с закрытым воротом блузкой.
– Катерины, – сорвалось с его губ прежде, чем он смог удержаться. Все четыре прекрасных слога.
Он не мог силой заставить ситуацию развиваться быстрее; любые его действия лишь ухудшили бы её. Вынужденный удовлетвориться тем прогрессом, какого достиг в этот раз, Майлз допил свой чай, обменялся ещё парой шутливых реплик с обеими дамами и откланялся.
– Но, мэм… – Марк запнулся. – Ты могла бы? ты сделала бы это? Я не смею просить, после всего того… что все наговорили друг другу тем вечером, но я прихожу в отчаяние. – Отчаянно отчаялся.
– Могло быть и хуже, – сказал бодро Па. – Подумай, насколько этот гарем потянул бы нас ко дну в то время, когда за девушками давали приданое!