Она засмеялась и сунула руки ему под майку.
– Я спрашиваю, – сказал он спокойно, как на летучке в своем кабинете, когда выяснялось, что очередной директор завода в очередной раз проворовался и ему грозит очередная отставка, – эти книги все на арабском языке?
Темнота расступилась, и они оказались в крохотной квадратной комнатке, как будто в сейфе. Горел желтый свет, на окнах были металлические жалюзи и почти вплотную друг к другу стояли два желтых канцелярских стола, заваленных бумагами. И еще маленький столик, а на нем железный ящик с песком. Из песка торчала длинная ручка армянской турки. Рядом хлопотал маленький седой человечек, очевидно, Михаил Эрастович, знаток кофе.
– Да, – сказал он в худенькую льняную спину, – меня зовут Кирилл Костромин. Можно Андреевич, а можно просто Кирилл. Только на “вы”.
– Не припомню, – признался сахарный Петр Борисович, – но можно посмотреть.
Из-под колес веером полетел песок, заморский двигатель натужно заревел, приспосабливаясь к тяжелой работе, и, дернув ручку, Кирилл переключил автоматическую коробку передач на обычную.