Чахоточная “Хонда” затормозила у кованых железных ворот, и Кирилл внимательно посмотрел на Настю. Она разжала ладони. На блестящем пластике руля остались быстро тающие влажные пятна.
Он пожал плечами, взял ее руки и положил себе на живот. Живот был твердый и успокаивающе теплый.
– Который твой дед и Яков привезли с войны. Тетя Нина сказала, что это просто детские выдумки.
– Ваша Соня человек волевой и страстный. Она спасла семью от голодной смерти. Она уговорила Владика не бегать за отцом. Она заставила его угомониться, когда дело дошло до милицейского отделения. Она все тащит на себе и носит платья образца семидесятых годов. Она ненавидит свою мать.
В траве стояли лужи, которые чавкали под ногами, и Кирилл стал пробираться осторожней. Он ничего не видел, кроме темных веток, и ничего не слышал, только капли глухо падали в мокрую траву.
– Почему мы все это обсуждаем? – вдруг возмутилась Нина Павловна. – И перестаньте собирать эту чертову смородину! Вы набрали уже целую корзину. Что мы будем с ней делать?