– Почему-то я должен поливать эти проклятые георгины! – сказал он сердито и отряхнулся, как мокрая собака. – Шланг ни черта не держится.
В Москве спать было некогда, он сразу поехал на работу, весь день прилежно взбадривал себя кофе и к вечеру напоминал сам себе переполненный кофейник с вытаращенными глазами посреди полированного бока.
Ночной ветер вздувал легкую штору, и с листьев капали тяжелые капли. Настя сидела, завернувшись в одеяло.
– Красота какая, – сказала она, рассматривая сердца и розы, – где ты это взял?
– А… на Университетской набережной. Я покажу. Только я хотела сказать, – она упрямо поджала губы и посмотрела в сторону, – я хотела сказать, что не верю вам, Кирилл. Никто не мог звонить со Светиного телефона. Я не понимаю, зачем вы это выдумали. Чтобы утешить меня?
– Мне нужна ваша помощь, Петр Борисович, – продолжил Кирилл, – Волин сказал, что вы можете помочь.