– Правильно ли мы поняли, – начал он, – ожерелье старинное и очень ценное. В нем настоящие камни, сапфиры и бриллианты, редкой и красивой работы. – Ювелиры кивали. – Оно было сделано в Голландии в середине девятнадцатого века. Это музейная редкость?
По сведениям газеты “Коммерсант”, хозяева молочного завода номер четыре – и номер пятнадцать, придя в себя после гибели Помпеи, подумывают все же построить автосервис с сауной на крыше.
Он с удовольствием думал о том, как прилетит в Дублин, где всегда семнадцать градусов и шумит холодный океан. Думал о крохотных прокуренных пабах и густом темном пиве в тяжелой кружке. Думал о предстоящем двухнедельном одиночестве, которое ценил больше всего на свете. Думал о прохладе маленького дорогущего отеля в самом центре города и ирландском виски в низком и широком бокале.
– Это она вопит? – спросила Настя с любопытством. – Что ты с ней сделал? Сунул ей под халат лягушку?
Когда на этой самой кухне они пили кофе в первый, раз, она плакала, и ночь за окнами была черна, и дом был суров, нелюдим и мрачен. А сейчас – распахнутые окна, солнечный свет на плиточном полу, веселый начищенный бок медного таза, близкие голоса в саду, и кофе кажется совсем не горьким, и лета осталось еще много, и жизнь продолжается, и, может быть, все будет хорошо.
– Меня зовут Кирилл Костромин, – пробормотал он, злясь на себя все сильнее.