– Я чувствую себя виноватым, – признался Олег. – Я втянул в это дело тебя и Сашку. Я знал, что нужно Абдрашидзе, а вы нет. Теперь он свое дело сделал, а ты загибаешься.
Боясь передумать и оттого еще более решительно, она вставила в ухо сережку и, сверяясь по записной книжке, набрала номер его мобильного телефона.
“Последний и решительный” надвигался неумолимо, как танк, грозя раздавить и смести все с таким трудом возведенные укрепления.
– Саша, что случилось, почему ты три дня не звонил?
За стеклянной стеной кабинета, выходящей во внутренний дворик, мягко и беззвучно валил снег. Машины, приехавшие утром, стояли засыпанные по брюхо. Нахохлившаяся зимняя ворона перелетела с елки на елку, обвалила целый сугроб. “Вот и праздники подходят, – тоскливо подумал Приходченко. – У Кирюхи утренник сегодня. Куда его на каникулы девать? Дома оставлять нельзя, замучают они его”.
– Еще мы хотим организовать пикет у Госдумы, – объявила Катерина.