– Я не верю в роковые стечения обстоятельств, – холодно парировал Абдрашидзе. – Я верю в профессионализм и в успех, при наличии такового. Мы растеряли все преимущество. Нас все время опережают на последнем шаге.
– Я не могу пережить то, что с тобой случилось, – пожаловалась она. – Наверное, я слабая, Тимыч. Я не могу, не могу этого вынести…
Очень сердитый, потому что без него в этот раз все действительно пошло не так, как нужно, он приехал домой в двенадцатом часу ночи.
– Ты потом все ему скажешь, – Диана улыбнулась сквозь слезы и потащила Приходченко за рукав. – Поедем быстрее, Олег. Все теперь будет хорошо…
Не думать. Как это вышло, что он об этом подумал? Не сметь. Не давать себе ни малейшего шанса.
Это было какое-то внутреннее, почти неосознанное знание, лежавшее очень глубоко, гораздо глубже простых и обычных человеческих чувств вроде уважения, сочувствия или страха. В этом была некая определенная свыше и неизбежная данность, как, например, то, что у нее две руки, но только одна голова. Она ничего не могла изменить в этом – как не могла приставить себе еще одну голову. Она знала – все будет так, как захочет мрачный, неразговорчивый, непонятный человек по имени Тимофей Кольцов. Буря минует ее, только если он пройдет мимо, не оглянувшись. Но он уже оглянулся.