– Ты потом все ему скажешь, – Диана улыбнулась сквозь слезы и потащила Приходченко за рукав. – Поедем быстрее, Олег. Все теперь будет хорошо…
Не думать. Как это вышло, что он об этом подумал? Не сметь. Не давать себе ни малейшего шанса.
Это было какое-то внутреннее, почти неосознанное знание, лежавшее очень глубоко, гораздо глубже простых и обычных человеческих чувств вроде уважения, сочувствия или страха. В этом была некая определенная свыше и неизбежная данность, как, например, то, что у нее две руки, но только одна голова. Она ничего не могла изменить в этом – как не могла приставить себе еще одну голову. Она знала – все будет так, как захочет мрачный, неразговорчивый, непонятный человек по имени Тимофей Кольцов. Буря минует ее, только если он пройдет мимо, не оглянувшись. Но он уже оглянулся.
– Маша там, – он снова махнул, но на этот раз Тимофей грузовик перехватил.
– Больше нам делать нечего, – отозвался отец, – только сплетничать и только о тебе.
– Кажется, да, – пробормотал откуда-то странно знакомый голос. Катерина так же медленно повернула голову и увидела сидящего на полу с другой стороны вырванного с корнем кресла молодого бледного мужчину.