Говорил он новым, незнакомым голосом, глухим и медленным.
Мальчик долго молчал, вглядываясь в навозный шар, а потом закрыл лапками морду.
Вдруг Марина позабыла про фильм и остановилась.
Она пришла в себя на улице, от уколов холодных снежинок в лицо. Театр остался далеко за спиной; в одной руке она держала ящик с баяном, а в другой – два продолговатых тяжелых свертка, плотно упакованных в несколько слоев газетной бумаги. Кое-как она дошла до того места, откуда несколько часов назад начинался поход в театр, огляделась и увидела в глубине занесенного снегом двора два ржавых гаража, стоявших под углом друг к другу. Между гаражами под тонким слоем свежего снега виднелись круглое углубление и недавние следы. Марина сунула руку в снег, сняла с лаза крышку – это был борт картонного ящика от папирос «Север» – и спустилась вниз.
– Не помню, – сказал Арнольд. – И вообще хватит. Проехали.
– Совсем рехнулся, – сказал Максим. – Надо спрятаться.