Ответная извиняющаяся улыбка могла бы растопить даже каменное сердце. Однако Александра не отрицала, что была слишком рассеянной, поскольку ее добрый высокообразованный дед не раз говаривал. «Ложь – оскорбление не только собственной души, но и умственных способностей человека, которому лжешь».
– Со времени вашего приезда в Лондон вы, вероятно, не раз слышали, что друзья и знакомые Джордана прозвали его Хок? Как по-вашему, в чем причина?
– О нет! – жалобно выкрикнула она, испуганно оглядываясь на облаченного в прекрасно сшитую черную ливрею Рамзи, которого с самого начала ошибочно приняла за хозяина дома. – Алекс, ты не можешь выйти замуж за этого человека! Я не позволю! Алекс, он толстый!
– Да как вы посмели предъявлять мне подобные смехотворные обвинения и считать себя вершителем моей судьбы? – процедила она и, прежде чем Джордан успел ответить, повернулась и направилась к двери.
Только в полдень они подъехали к конюшне. Не замечая бросаемых исподтишка взглядов Смарта и еще двух дюжин грумов и конюхов, жаждавших узнать, чем кончилась сегодняшняя прогулка, Александра положила руки на плечи Джордана и улыбнулась, ожидая, пока он обнимет ее за талию, чтобы снять с седла.
– За последние двенадцать часов я грубо, без всяких объяснений покинул «Уайтс» и своих друзей; был вовлечен в публичную ссору во время танца; стерпел упреки от лакея, который, кстати, оказался в состоянии без труда меня перепить; пришлось выслушать лекцию бабушки, которая впервые в жизни забылась настолько, что повысила голос до крика! Знаете ли вы, – мрачно докончил он, пока Александра старалась скрыть невольную улыбку, – что до встречи с вами я вел достаточно упорядоченную жизнь? Но теперь каждый раз, стоит мне отвернуться, что-то… – Он осекся, услышав шаги.