— В доме что-то копошилось, и мальчик сразу подумал о крысах, но все-таки свернул за угол; домой идти было рано, так как уроки в школе закончатся только через полтора часа, а он сегодня решил прогулять школу.
До сегодняшнего вечера. Вовсе не похоже на мисс Ивлин-Хайд. В этом я убедился.
— Не имеет значения, — сказал он. — Книга скоро будет готова. Бывает, надо записать сразу, а то идея уходит. — Он сделал жест дрожащей натруженной рукой. На подушечке указательного пальца, столь усердно сжимавшего карандаш, появилось вздутие — то ли мозоль, то ли волдырь. У него есть капсулы, они уймут боль, но и спутают мысли.
Он оглянулся через плечо. Ее лицо медленно багровело и как будто увеличивалось в размерах. Он увидел, что она в самом деле превращается в идола племени бурка.
Он пристально посмотрел на нее и снова заметил в ее глазах оттенок неуверенности, желания поверить. Уже хорошо. Очень хорошо. Он смотрел на нее честно и открыто (насколько ему удавалось имитировать открытость) и представлял себе, как перерезает ей горло осколком стакана, как навсегда вытекает кровь, снабжавшая кислородом ее больной мозг.
— По крайней мере вы должны быть в состоянии поверить, что я — за книгу. Вы говорили, что хотите ее переплести. Полагаю, вы собираетесь переплести рукопись. То есть машинописные страницы?