Она шагнула на линолеум в кухне. Пол знал, когда и как скрипнет дверца холодильника. Вот она скрипнула. Все эти звуки, я слышу в последний раз, подумал он и почувствовал, что сейчас свершится чудо, и все его спокойствие разлетелось вдребезги, как яичная скорлупа. А под скорлупой был страх… и что-то еще. Наверное, исчезающий вдали берег Африки.
— Я знаю, милый. — Она поцеловала его в щеку — легко, как будто коснувшись пером. — Уже скоро.
Мисс Сент-Джеймс снимала комнату на Делорм-стрит вместе с будущей старшей медицинской сестрой по имени Энни Уилкс из Бейкерсфилда. Незадолго до одиннадцати вечера мисс Уилкс, занимаясь у себя в комнате, услышала короткий крик, затем «кошмарные звуки тупых ударов». Мисс Уилкс выбежала на лестничную площадку и увидела, что мисс Сент-Джеймс лежит этажом ниже, раскинув руки, «в очень неестественной позе».
— Пол, если вы смогли забраться в кресло совершенно без моей помощи, — заговорила она наконец, — я думаю, вы вполне сможете сами вставлять ваши гребаные «н».
Почему я не в больнице? Этот вопрос напрашивался, но Полу казалось, что ни ему, ни ей не хочется, чтобы он был задан вслух. По крайней мере сейчас.
Она стояла на какой-то лестнице с выражением тупого равнодушия на лице. Рядом с ней была сухопарая женщина в полицейской форме. Энни была одета в униформу медсестры; на ней были белые туфли.