— Если Роберто говорит, что нужно идти, лучше пойдем, — сказала Мария.
— Ладно, оставь здесь. Взлетишь на воздух. Сразу вылечишься от всех своих болезней.
— Почему? — сердито сказал Гольц. — Мало вы наступлений видели, если спрашиваете меня почему. Кто поручится, что мои приказы не будут изменены? Кто поручится, что наступление не будет отменено? Кто поручится, что наступление не будет отложено? Кто поручится, что оно начнется хотя бы через шесть часов после назначенного срока? Был ли когда-нибудь случай, чтобы наступление шло так, как оно должно идти?
— Этого тоже взять, — сказал он. — Вот этого, с пулеметом в руках. Вероятно, он и есть Глухой. Он самый старший, и это он стрелял из пулемета. Отрубить ему голову и завернуть в пончо. — Он с минуту подумал. — Да, пожалуй, стоит захватить все головы. И внизу и там, где мы на них напали, тоже. Винтовки и револьверы собрать, пулемет приторочить к седлу.
— Ты чего плачешь, Хоакин? — спросила я. — Тут плакать нечего.
— Боб, я знаю, почему ты так сделал, — сказал Чэб.