— Вот и славно, — заключила я, одним жестом распахивая дверь ванной.
— Самая важная компонента любовного чувства, — вещал он, глядя поверх очков, — это достойные моральные качества объекта любви. Невозможно полюбить недостойного человека. Любовь есть настолько высокое, даже возвышенное — не побоюсь этого слова! — чувство, что оно требует глубокого отклика в сердце любимого существа. Без этого отклика, этого, не побоюсь этого слова, прямого контакта невозможны никакие любовные переживания!
— Вы особенно не радуйтесь, студентка, — заверил меня он. То ли магистр не ставил себе такой цели, то ли он попросту устал, но на ехидную ласковость его уже не хватило, и голос прозвучал скорее уж сочувственно. — Магистр Дэнн наверняка по-новому посмотрит на ваши некромантические способности. Вряд ли теперь вы сумеете убедить ее, что ничего не смыслите в Темной магии…
— Я требую реванша! — возвестил гном, сверкая глазами.
А затребовать я могла многое. Хотя бы и фамильное бриллиантовое ожерелье герцогини-матери, подаренное ей старшим герцогом в день свадьбы. Про ожерелье это нам рассказывали на истории — штука была известная, стоила примерно столько же, сколько выигранное старшим герцогом графство. Картинка матери, снимающей с шеи ожерелье, надо думать, очень четко предстала пред внутренним Ривендейловым взором. Нет, она ничего не скажет сыну — карточный долг есть карточный долг, это святое, — но, право слово, лучше бы сказала.