Доэрти потряхивало — я даже забеспокоилась, чтобы не наложил под себя. Еще бы, напасть на принцессу, которую все считают мертвой вот уже два года. Или уже не считают? Он испуган, но не удивлён.
Ехали мы долго, не меньше шести часов. На поезд я попала с рассветом, а полдень давно уже миновал, когда за окном замелькали домишки, а затем и более солидные дома, похоже, даже многоквартирные.
— Отвечай! — ткнул ее в спину один из охранников, когда пауза затянулась. Бедняжка в шоке, и зачем я только к ней внимание привлекла?!
Пряниками там и не пахло, поэтому в домик ведьмы я пошла без раздумий. Есть во мне все равно нечего: кости одни.
— Вы же уже поняли, кто я, не правда ли? — его испуганный взгляд дорогого стоил. Я усмехнулась. — Имейте в виду. Малейшие попытки рассказать, дать знать или намекнуть, кто я, кому бы то ни было считаются причинением вреда лично мне. Вам ли не знать, чем это грозит? Я сама решу, когда, кому и как все расскажу. Так и быть, если вас спросит лично король, разрешаю соврать. Для его же блага, сами понимаете.
А подземелья в родовом особняке Салливанов выкопали весьма внушительные — тут и не одного Сайкерта спрятать можно: никто не узнает и не найдёт.