Да вообще он для местного общества слишком благороден. Я уж думала, такие давно перевелись, но нет, попадаются еще раритеты.
Осторожно выясняет, будут ли меня искать. Будут, но не так, как бы мне хотелось. Я неоднозначно пожала плечами. Рассказывать, что я никому не нужная сирота — накликивать на себя маньяков, а сказать, что к родственникам — так где они, когда нужны? Лишнее враньё еще никому не помогло. Так что я просто промолчала, делая вид, что очень увлечена едой.
Первый шок у зрителей случился сразу, как только на сцене появилась ведущая. То есть я.
Подделка и того и другого каралась смертной казнью, но теперь я понимала, как Барон проворачивал свои темные дела — он же их потом и «расследовал». А что, удобно.
Зря я вылезла, ой зря. Только осознала я это поздновато: когда матушка Ригна, срочно вызванная в бальный зал, обвела меня взглядом, особое внимание уделяя свободное висящей вдоль тела руке, и расплылась в довольной улыбке.
Бродерик, конечно, видел меня только под маской и в полумраке зала или переулка, но кто его, глазастого профессионала, знает?