Мимо нас мелькнуло искаженное ужасом лицо.
Я на мгновение обалдела от такого бесцеремонного вторжения в личное пространство, но ответить ничего не успела.
Логическая цепочка, выстроенная годами, проведенными в Зеленых Горах, сложилась мгновенно — если бы Лагранжа отпустили из кабинета на все четыре стороны, он бы шел один. А сопровождение наставника после беседы с ректором означало фактически только одно.
Я была так зла, что вечером не пошла на подоконник. “Пусть сам придет и объяснится!”
— Вдвоем с Лали — легко! — немного подумав, он самокритично добавил, — Ну… месяца за три, пожалуй…
В трубке повисла ошеломленная тишина. Этой фразы она не слышала от меня три года.