— Даниэль, ты же не обязан это наследство тратить на себя любимого. Ты знаешь сколько в стране чудесных организаций нуждающихся, в финансировании? — она поерзала, устраиваясь удобнее, подняла руку и принялась загибать пальцы: — Детские дома, благотворительный фонды… хочешь, можешь даже свой собственный основать! А особняк переделать в какой-нибудь реабилитационный центр…
— Давай вернем всё, как было? Возвращайся домой, Эления очень любит тебя, и твой старый дом — его можно выкупить, я выяснил! И всё будет хорошо, я обещаю! Девочка моя, я был не прав, но я искренне хотел, как лучше! Я так люблю твою мать!
— Давай, — раздалась сухая, как щелчок хлыста, отцовская команда.
Поколебавшись еще мгновение, я подтянула колени с коробкой повыше и осторожно потянула за кончик ленты.
Остановившись на этом, вне всякого сомнения, разумном решении, я выдохнула, и жизнь в Горках потекла своим чередом. Я снова была Невидимкой, даже для Лагранжа, который, кажется, моей просьбе внял. По крайней мере, на общих занятиях он никак не выделял меня из класса. Хотя пару раз мне мерещился пристальный взгляд с той стороны, где он сидел. Но, оборачиваясь, я ни разу с ним не встретилась.