Я разжала руки, отстранилась и осторожно, сама не веря, что это делаю, коснулась губами теплой щеки.
Зря она это, потому что даже слабый уклон резко сделался ощутимым, и меня захлестнуло паникой — будто я вот-вот сползу туда, вниз. Пальцы вцепились в черепицу, я зажмурилась и постаралась выровнять дыхание.
— Ничего особенного. Нет, вру. Кое-что было о-о-очень особенное!
— Хам! — резюмировала я, когда силы иссякли, и застыла, тяжело дыша и скрестив руки на груди.
Кроуч замолк, Лали тоже молчала. Я тоскливо думал о том, что от того, чтобы сейчас невежливо распрощаться с этим типом, взять Лали за руку и утащить подальше от всяких идиотов, меня останавливают только светлые образы Эрика Лагранжа и Людвига Стивенса.
Что-то неуловимо изменилось вокруг в этот момент. Как будто пахнуло откуда-то теплым ветром, а вместе с ним прилетели запахи весеннего сада и цветущих яблонь…