— Никак, — я дернул плечом. — Может, вы попробуете?
У Эрика Лагранжа — имя, связи, деньги. И отсутствие моральных терзаний. И знание больных мест других людей и умение на них давить. Возможно, его все же казнили бы. А возможно оказалось бы, что никакого поводка не было. И экспериментов не было. И у девочки Лали просто поехала крыша, с детьми из исправительных заведений такое бывает. А у мальчика Даниэля стресс после трагической смерти матери, и мы его увезем куда-нибудь на воды.
— Серьезно, Лали. Что тут у вас стряслось?
“Вы хоть понимаете, что все могло закончится во много раз хуже?”
Лагранж провел пальцами по коже, коснулся губ. Я изумленно распахнула глаза, успела увидеть его лицо близко-близко, успела даже разомкнуть губы, набирая воздух для возмущенного оклика…
— Будешь и дальше утверждать, что это не тема для разговора?